05/19/06

  Есть такая старая, украинская притча:  

 Как-то мужика угостили халвой, которая, если кто помнит, была всегда темно- коричневого цвета. Тем  не менее, вкус продукта ему понравился , спросил, где  такая прелесть продается и получил информацию, что этот продукт можно купить в сельской лавке. На его беду в лавке, помимо халвы,  продавалось и хозяйственное мыло, естественно, тоже темно-коричневого цвета. Мужик купил мыло, вышел  на улицу и начал есть. Как и следовало ожидать, у него потекли слезы. Вот тогда он и говорит, обращаясь к своим глазам: “Бачилы очи що купувалы – йижтэ, хоч повылазьтэ!” Эту историю иногда приходится вспоминать, когда попадаешь в ситуацию, которую сам себе создал, а потом изо всех сил пытаешься из нее выкрутиться.

    Во время учебы в университете моя дочь познакомилась с симпатичной девушкой  по имени Лена. Прекрасной души человек, она как-то незаметно  стала почти членом нашей семьи. Мы  называли ее ласково – Теля, сокращенно-укороченно от фамилии. Был некий тайный знак и в названии населенного пункта в Якутии, где жили  ее родители: оно одинаково читалось и по-европейски,- слева  направо, и по – еврейски, - справа налево -Томмот. Однажды я уговорил ее купить мне в Якутии хорошую меховую куртку и вскоре по почте пришла посылка с  прекрасной курткой из оленьего меха.  Она была и сама по себе  красива, к тому же мех был очень аккуратно и умело подобран. Хотя это произведение скорняжного искусства и называлось курткой, но по длине оно прикрывало колени,так, что вполне могло бы называться шубой! Правда, ее основное достоинство , столь актуальное на Севере,– способность сохранять тепло,- в условиях Донецка обращалось уже в недостаток. За зиму удавалось одевать ее буквально несколько раз, когда стояли крепкие морозы. В остальное время  это была уже не куртка, а передвижная сауна. К тому же у нее оказался, если можно так выразиться, отвратительный характер.

    Во-первых, был весьма существенный недостаток – она линяла. То есть мех с нее осыпался, как хвоя с застоявшейся новогодней елки. И, что интересно во-вторых, этот, так сказать, “мехопад”происходил в строгом соответствии с биологическими часами оленя, живущего в условиях приполярной тундры, - весной начинался, летом  интенсивность его увеличивалась, осенью и зимой – уменьшалась. Но никогда, подчеркиваю  - никогда, мехопад этот не прекращался! Дома и на работе для нее было выделено специальное место, дабы  об нее не пачкались другие пальто, а опавшая шерсть концентрировалась в одном углу. Вобщем, по совокупности свойств, куртка- шуба получила в нашей семье прозвище “Олень”. И с тех пор каждый выход в ней из дому назывался “Пойти прогулять оленя”.

     Однако,  оставался открытым вопрос – как в этом сооружении ездить в общественном транспорте. Первая же попытка проехать в автобусе закончилась скандалом и постыдным высаживании меня вон по причине просто–таки не джентльменского поведения “оленя”: все, кто прикоснулся к его шкуре, были помечены пучком его шерсти. А, с учетом южного темперамента  моих земляков, замечания по поводу нашего с “оленем”поведения высказывались в   довольно резкой форме. И угрозы физического воздействия могли превратиться в реальные действия. Пришлось поездки в переполненном транспорте предпочесть прогулкам на свежем воздухе. Последние, однако, не всегда  были приятны, особенно при минусовых  температурах и приличных расстояниях. Вобщем, заимел я себе головную боль с этой шубой:  пользоваться ею можно далеко не  всегда, а расстаться – жалко. Разрешить проблему помог случай.

     Однажды, довольно-таки поздно, возвращался я из гостей. Транспорт уже ходил полупус-той. Казалось, что на этот раз можно будет проехать без эксцессов, да и больно не хотелось тащиться домой пешком. Решено, и я сел в почти пустой троллейбус. На всякий случай, дабы не нарываться на неприятности, остался стоять на задней площадке. Буквально на следующей же остановке в троллейбус впорхнула молодая дама с кавалером. По какой-то причине они не прошли вперед, а остались стоять на задней площадке. Я-то уже догадывался,что должно пройти совсем немного времени и проклятый олень, каким-то образом,  проявитсвою подлую сущность. Ждать, увы, пришлось совсем немного.  

    То ли по неосторожности, то ли по какой иной причине, но дама явно не ощущала грозящ- ей опасности и периодически касалась своей  одеждой моего “оленя”. На даме было шикар- ное, темно-синее велюровое пальто и при каждом прикосновении к “оленю” на нем оставался пучок рыжей оленьей шерсти. Я, как только мог, вжался в стенку троллейбуса, но даме  явно было тесно  в пространстве салона. Внутренне напрягшись, я ожидал неминуемой развязки и предчуствия меня не обманули!

    Внезапно дама увидела во что превратилась ее верхняя одежда и завопила на весь троллейбус: “Мужчина! Что Вы себе позволяете?! Вы испачкали все мое пальто! Вы, что не знаете, что запрещено ездить в общественном транспорте в пачкающей одежде?”  Мы с “оленем” только виновато молчали – довод дамы был убийственным и ему было просто невозможно возразить.

В оправдание некорректного поведения моего подопечного, я только промямлил, дескать сейчас у оленей в тундре начался период линьки, поэтому, мол,  и с моего  сыплется столь много шерсти. Но этот довод даму не убедил и не успокоил – она жаждала возмездия! И оно пришло в лице ее спутника. “Послушай, парень, - заявил он,- если на следующей остановке ты не выметешься отсюда вместе со своим зверем, то вымету вас я! И мне глубоко наплевать, какие еще сезоны  есть у твоего лося , вышвырну  вас двоих вон из троллейбуса и точка!”

   Я только робко возразил, что это не лось, а олень и, что у него еще бывает сезон, называемый “течкой”, или сезон “гона”, когда олени занимаются воспроизводством себе подобных, а как поведет себя в условиях мегаполиса мой подопечный в эти биологические сезоны, я просто не представляю.    На этой фразе моя просветительская речь была грубо прервана и мне была предоставлена возможность наблюдать огоньки удаляющегося троллейбуса уже с тротуара. Оставшийся путь пришлось совершить пешком.

    На следующий же день наступил новый период наших взаимоотношений: я пытался продать “оленя”. Работники комиссионных магазинов, в отличие от меня, хорошо знали, что собой представляет олений мех, и категорически отказывались принять шубу на комиссию. В одном магазине сжалились все-таки, приняли, но через месяц, так и не продав, возвратили с пожеланиями больше никогда не видеть ни меня,  ни моей шубы. Пришлось тащить “оленя” на базар.

Но и в условиях свободного рынка проклятая скотина не хотела продаваться, точнее, ее никто просто не хотел покупать. Шуба превратилась в какой-то злой рок. Наконец, после нескольких походов на рынок, нашелся покупатель! Поторговавшись для порядка,- какой же это базар без торговли,- он принял моего “оленя” под свою опеку. Боясь, что он передумает, я моментально покинул рынок и через несколько минут уже ехал в “общественном транспорте”, не опасаясь кого-либо испачкать оленьей шерстью.

    Согласно оленьим биологическим часам в тундре начинался сезон гона...